(продолжение)

Глава 24

Тупые удары смёрзшихся комков земли о крышку гроба всколыхнули в памяти Оли недавнее прошлое, когда эти же звуки закапывали её вместе с мужем в яму. Она посмотрела на Диму. Он стоял у гроба матери отстраненный и смотрел в лицо человека, подарившего ему жизнь, оберегавшего его от всех бед, беззаветно любившего его. Сейчас он в последний раз видит это лицо. Время размоет в памяти черты дорогого лица. Только сейчас он в полной мере осознал, что она значила для него. В его жизни при всех превратностях судьбы она была его надёжным тылом.

Звуки, разбудившие Олю, вернули её к действительности. Она понимала, что сейчас испытывает Дима, подошла к нему, взяла под руку и негромко произнесла: “Я с тобой”.

На второй день Нового года Дима с интересом наблюдал, как Оля хлопочет около сына, который собирался сесть в автобус. Совхозный автобус увозил школьников в Ленинград. В течение недели ребятам была предоставлена возможность знакомиться с городом, посещать музеи и театры. Отправив автобус, он вернулся домой. В комнате, сложив руки на коленях, сидела жена. Ребята уехали, и вдруг Дима почувствовал, до какой степени ему душно в этом доме. Значит, только сыновья были тем единственным глотком воздуха, позволившим ему жить. Не проронив ни слова, он повернулся и ушел. В доме оставаться больше он не мог.

Был уже поздний вечер. Ноги бессознательно привели его к дому Оли. В окнах не было света. Постояв немного у крыльца, по протоптанной ею в снегу тропинке он направился на животноводческий комплекс. Оля сидела за столом, подперев голову руками, и не удивилась его появлению здесь в столь поздний час.

- Почему ты не идешь домой?

- Дом без сына пуст, и я не хочу туда идти.

- Ты не хочешь быть со мной, и одной тебе плохо, как же ты вообще собираешься жить? Андрей - способный мальчик, и после школы он поступит в институт. Тебе всё равно придётся жить одной.

Впервые он не пришёл ночевать домой. Его сердце опять готово было разорваться от выстраданного счастья. Сантиметр за сантиметром он целовал её по-девичьи худенькое тело. Чувство безграничной власти над ним опьяняла его. Он знал, что уже не вернётся в свой постылый дом, на свой диван. Он любил и его любили.

Накануне рождества на ферме появилась Галя. Она прикрыла за собой дверь.

- Не хочу шума. Я хочу с тобой поговорить.

Без приглашения она села на скамью и внимательно разглядывала свою разлучницу. Возраст и болезни сказались на облике соперницы, но она не утратила своей красоты.

- Ответь мне на один единственный вопрос, ты Диму любишь?

- Если вопросов больше не будет, я отвечу.

- Я не ругаться с тобой пришла, я хочу лишь вернуть детям отца. Если ты его не любишь, зачем привязываешь его к себе?

- Своим вторым вопросом ты ответила на первый.

- Ты молодая, красивая, у тебя ещё всё будет в жизни.

- Галя, свою проблему я решу сама, советоваться с тобой не буду.

- Не превращай во врагов детей, умоляю тебя. Я унижаюсь перед тобой потому, что боюсь за них.

Оле вспомнились слова свекрови, которая что-то предрекала Андрею и Серёже. О выборе между сыном и Димой не могло быть и речи, надо было только, не делая ему больно, всё объяснить. Весь вечер она была задумчива. Дима понял, опять что-то произошло.

- Что тебя опять угнетает? Ты что-то хочешь сказать и не решаешься.

- Я решаю, сказать тебе правду или неправду.

- От лжи никому не станет легче, а правда - она всегда правда.

- Мы должны с тобой расстаться. Не перебивай меня, пожалуйста. Ну не судьба нам быть вместе.

- Мы уедем, Оленька. Я опять решаю этот вопрос.

- Нет, Дима. Я не хочу больше испытывать судьбу.

А вскоре по деревне поползли слухи о том, что около Оли больше положенного проводит время водитель, который приезжает с молочного завода за молоком. Об этом знала уже вся деревня, не знал только Дима. Но и до него дошёл этот слух. Вскоре он убедился, что разговоры имеют под собой почву. Обычно молоко увозили в начале десятого. В тот день Дима зашел на комплекс в двенадцатом часу и застал там водителя.

- У вас молоко не прокиснет? На кого возврат будем вешать?

- Я его оплачу, - с вызовом ответил ухажёр.

- Мне придётся тебя, Оля, заменить на ферме.

Водитель уехал. Оля с деланным равнодушием стала собираться домой.

- Дима, мне надо закрыть дверь, или ты мне уже сейчас прикажешь передать тебе ключи?

- Сядь!

Сейчас каждый из них играл худшую роль в своей жизни.

- Я согласна, переведи меня на какую хочешь работу. Я вправе встречаться с кем угодно и когда угодно.

- У тебя разум помутился? Он моложе тебя лет на пять!

- Ты это считаешь позором? Молчишь. Но ты забыл о том, что сам старше меня на пять лет, почему-то это ты не считаешь позором.

- Замолчи!

- Димочка, у тебя есть жена, а я молодая вдова, которая нуждается в ласках.

- Не говори больше ни слова! Замолчи, или ...

- Да почему же? Никто так не знает меня, как ты...

Он опрокинул её на топчан. Природа требовала, и он удовлетворял эту потребность, а сердце ненавидело и стонало.

- Ты - как собака не сене, не себе и не людям. Теперь я буду поступать с тобой только так.

Неожиданно из Ленинграда позвонил Николай Николаевич. С согласия Оли Дима в сентябре сдавал дом матери ему под дачу. Он нередко заходил к дачнику вечерами. А сейчас тот просил разрешения приехать на праздники в деревню.

Странные люди эти рыбаки, думал Дима. Летом из-за пары плотвичек они могут дня не пожалеть, зимой - проторчать над заветной лункой во льду весь световой день.

Дима истопил баню, и они напарились в ней, а после бани за рюмкой коньяка гость рассказал о цели своего визита.

- Я приехал сюда встретиться с одной необыкновенной женщиной. Помнишь, Дима, летом ты смеялся над тем, что я ежедневно покупаю молоко для котов и на следующий вечер снова иду за ним. История моя началась на второй день отпуска. Я пошел в магазин и в дверях столкнулся с удивительной женщиной, тоненькой, красивой. Под тяжестью своей сумки она сгибалась как тростинка.

Гость не обратил внимания на то, как при последних словах добродушное лицо хозяина окаменело. Освободившаяся от своих вечерних работ по хозяйству Галя тоже присоединилась к их вечерней трапезе.

- Женщина оказалась на удивление общительной, охотно рассказывала о себе. Я занёс её сумку в комнату, и она угостила меня молоком. Хотя молока я не хотел, женщина меня заинтересовала, появлялась возможность задержаться. Она села напротив меня и стала смотреть, как я пью. Но скоро я понял, она меня не видит, человек ушёл сам в себя.

- У вас какие-то проблемы? - Поинтересовался я.

Она вздрогнула и посмотрела на меня с удивлением.

- Нет, нет. У бобылей проблем не бывает.

- Ты живешь одна?

- Сын уехал в институт, а я по привычке продолжаю варить супы, печь пироги, а потом всем этим кормлю свинью соседей. Хотите гречневой каши из печки, с пенкой?

Она охотно разговаривала, чувствовалось, что её угнетает одиночество. Каша действительно оказалась очень вкусной. Голова работала лихорадочно. Я мучительно искал предлог ещё раз встретиться с ней.

- Коли сына нет, может вы согласитесь продавать мне молоко?

Так я стал ходить к ней ежедневно за молоком. Разговаривая со мной, её нервно-торопливые руки всегда были чем-то заняты. Через неделю мне уже не хотелось уходить от неё. Но я почувствовал, как только она поймёт, что заинтересовала меня как женщина, наше общение прекратится. Я ни словом не обмолвился о том, что являюсь потенциальным женихом. В последний вечер я зашёл к ней попрощаться. Считая, что больше никогда не встретит меня, она вела себя со мной так, как ей того хотелось. Эта ночь не выходила у меня из головы, из-за этой ночи я расстался с женщиной, которая жила со мной. И вот я здесь. Я понял, мне нужна только она.

Дима почувствовал, как больно стало дышать, задержал дыхание, но боль не проходила. Галя внимательно посмотрела на мужа.

- Вы хотите на ней жениться? - обрадовалась она.

- Я её увезу отсюда.

- Но она - сельский житель со средним образованием. Разве такая жена Вам нужна?

- Рядом со мной уже был кандидат наук, я хочу иметь рядом женщину, понимаешь. Эта женщина стоит того, чтобы её завоевать. Мягкая, женственная, бесконечно добрая.

-Коля, ты меня извини, я забыл, мне надо срочно встретиться с Никаноровым, а вы с Галей пообщайтесь.

Галя с испугом смотрела на закрывшуюся за мужем дверь.

Раздался стук в дверь.

- Ты? Что случилось, Дима?

Она стояла рядом, такая желанная и такая близкая. Но то, что сжимало внутри сердце, похоже, пыталось испытать его на прочность и сдавило так, что он опустился на стул.

Оля видела выражение его глаз.

- Что происходит, Дима?

- Мне очень хотелось тебя увидеть, но я, пожалуй, пойду.

Она смотрела, как он встает, держась за стол и медленно, словно на ощупь, направляется в коридор.

- Дима, тебе плохо?

- Помни, что я тебя всегда любил.

Когда на следующий день в её доме появился Николай Николаевич, от него она узнала, что ночью Диму на скорой помощи увезли в больницу. Инфаркт.

- Что с тобой? Ты даже побледнела.

- Как же мне не бледнеть. Кроме него у меня больше нет родни.

- Не будем о нём. Я приехал поговорить с тобой о жизни. Должен признаться, я всё это время в мыслях возвращался к тебе. Я давно разведен с женой, и интерес к тебе у меня далеко не праздный. Я не смог тебя забыть.

- Не продолжай больше. Я поняла, но ты не учел одного, я уезжать из деревни не собираюсь, здесь все мои корни.

- Я думал об этом. Я - военный пенсионер, получаю приличную пенсию. Я могу не работать, пенсии хватит на жизнь, а, следовательно, могу жить в деревне.

- Отложим этот разговор. Сейчас я должна уйти.

Как только гость ушёл, Оля закрыла дверь и легла. Димочка, милый держись, только не умирай, молила вслух она кого-то. В таком состоянии ты вчера дошёл до меня, а я ничего не поняла. Господи, помоги ему.

День проходил за днём. Утром на работе зоотехник сообщила о том, что завтра будут выбраковывать коров. Среди всяких прочих разговоров она рассказала о том, что Дмитрий Иванович обижается на то, что его не навещают самые близкие. Завтра к нему в больницу собирается парторг.

В то же утро Оля на молоковозе уехала в район, в больницу. Исчез страх быть уличенной. Он звал, и она устремилась к нему. Она прилюдно поцеловала его.

- Оленька, ты не уехала?

- Дима, ты ни о чем не думай, поправляйся. Ты только поправляйся. Всё будет, как ты захочешь. Только поправляйся.

- Так ты не уедешь?

- От тебя?

Сейчас она стыдилась всех и каждого, и он это понял.

Сидя в рейсовом автобусе, она думала над тем, за что её так наказывает судьба, неужели это - расплата за семнадцать лет её счастья. Вместе с Димой они быть не могут. Может, напрасно отказывается она от предложения Николая. Но как жить с человеком, которого не любишь.

Накануне праздника, дня Советской Армии, возвращаясь с работы домой, Оля застала свою дверь незапертой. Совсем голову потеряла, думала она, ушла, и дверь не закрыла. Перешагнув порог, она увидела Диму, читавшего газету. Казалось, они задушат друг друга в объятьях.

- Димочка, осторожно, садись, тебе запрещены всякие нагрузки.

Он счастливо улыбался, глядя на неё.

- Я уже целых два часа сижу здесь и читаю газету. Ты помнишь о том, что обещала мне в больнице?

- Но тебе теперь ничто не угрожает. Ты не должен в буквальном смысле воспринимать те слова. Тебе тогда было очень плохо.

Его глаза засверкали недобрым блеском.

- Значит опять ложь и обман!

- Димочка, только успокойся, не нервничай, успокойся. Будет всё, как ты захочешь ...

- Я хочу утром будить тебя в нашей постели, получать еду из твоих рук, наблюдать, как ты чем-нибудь занимаешься по дому. Я хочу совсем немногого - быть постоянно с тобой.

- Я не скрываю, что люблю тебя. Но ещё я - раба своего ребёнка. Андрей поймёт меня, если я выйду замуж за Николая, но не поймёт, если мы станем жить с тобой, даже в том случае, если уедем отсюда.

- Оленька, возможно, это и так. Но дети почти выросли, у них появятся собственные семьи, они и поймут нас, и простят.

Разговор их длился почти всю ночь. Домой он вернулся под утро, слышал, как жена кормила сначала Никиту, спешившего на работу, затем Серёжу. А когда Галя осталась одна, он вышел к ней. При виде его жена поспешно направилась к двери.

- Сядь, Галя, поговорить надо.

Она молча села и испуганно смотрела на него, уже предчувствуя, о чем он сейчас будет говорить с ней.

- Я ухожу от тебя, так будет честнее. Ты знаешь, что я люблю другую, именно поэтому мы не живем с тобой, как нормальные супруги. Ты делаешь вид, что ничего не происходит, когда я прихожу под утро домой. Ты - хорошая хозяйка, хорошая мать, виноват во всем я.

Галя молчала. Этот разговор не был для неё неожиданным, тем более, что даже в деревне досужие языки уже открыто говорили о том, что Диме пора уходить от жены. Но в глубине души она надеялась на то, что на разрыв он не пойдёт. Что сказать детям? В последнее время она считала, что от обид и унижения исчезли все чувства к мужу, моментами она его ненавидела, но только сейчас поняла, как любит. Хотелось умереть потому, что было очень больно. Неужели у него нет сердца?

- Как же дети?

- Никита уже большой, поймёт меня, труднее Серёжке. Я сам им всё объясню.

Галя сидела молча, только руки, сложенные на коленях, дрожали.

Сережа прибежал из школы и бросил в угол свой портфель.

- Я голодный, кормите меня.

- Переоденься сначала, сынок, - мама собирала ему обед.

Пообедав, мальчик собрался на улицу.

- Погоди, сынок, мне надо с тобой поговорить, - тяжелая ладонь отца легла на плечи мальчика.

Серёжа подумал, что сейчас отец будет говорить с ним об украсившем вчера его лицо синяке под правым глазом.

- Ты уже большой и способен меня понять. Я ухожу из дома, я больше не буду с вами жить.

Ничего не понимая, сын с удивлением смотрел на отца. Зачем он уходит, куда уходит.

- Ты уезжаешь?

- Нет, сынок, но жить с вами я больше не буду. - И вдруг он понял, что не знает, что сказать ребенку, не способному ещё понять происходящего в семье.

- Ты больше нас не любишь? - Черные бездонные глаза мальчика наполнились ужасом, нижняя губа дрожала, пальцы, сжимавшие в руках эспандер, побелели.

Всегда подвижный, озорной, неугомонный, находивший уйму отговорок и оправданий своим проделкам, выдумщик осложнений в своей юной жизни, с энергией, бившей через край, сейчас перед ним сидел подавленный человечек. В его глазах была боль, одна только боль.

Отец почувствовал, как опять начинает болеть сердце. Только сейчас он понял, что имела в виду Оля, когда говорила о том, что не собирается ранить своего сына. Как же я могу быть таким безжалостным, что сейчас чувствует маленькое сердечко сына. Он подошёл и обнял сына.

- Прости меня, сынок, я тебя очень люблю. Не могу я уйти от тебя.

- Ты не уходишь? Не уходишь?

- Нет, - он поцеловал сына.

Радостью засияли глаза ребенка. Кто я в этой жизни, вечный страдалец, вечный скиталец, скиталец в запутанных лабиринтах собственной души, ищущей потерянный рай, и только на грани этой жизни вдруг понявший, что этим раем является сама жизнь, трудная, порой раздирающая душу, но прекрасная. Он ещё раз поцеловал сына.

- За что вчера опять подрался?

- Колька Смирнов заслужил.

- Глупец, Коля взрослее тебя. Неужели тебе нравится ходить с синяками? Правду кулаками не доказывают, запомни это.

Сын уже давно убежал на улицу, а он сидел, уставившись в одну точку, запутавшийся в своих мыслях. Он понял одно, только сейчас он предал свою любовь.

 (продолжение следует)