(продолжение)

Глава 7

Теперь после работы Андрей спешил домой, не желая признаться самому себе, чем это продиктовано. С Аней у него установились дружеские отношения, но он понимал, что он воспринимается девушкой не так, как воспринимается Серёжа. В его лице она видела только соседа.

На исходе третьей недели изнуряющей жары подул сильный западный ветер. К обеду температура воздуха значительно понизилась, а небо затянула серая дымка облаков. Шквалистые порывы ветра уложили на подоконник медпункта длинные соцветия синего дельфиниума. Ветер поднял на дороге пыль и закружил её воронкой. Деревья и кусты зашумели на разные голоса.

Аня обошла дом, пытаясь найти какую-нибудь палку, чтобы подвязать цветок. Но вокруг дома всё заросло лопухом и крапивой, и в этих зарослях трудно было что-либо найти.

Андрей сгружал сено с тракторного прицепа. Ловко орудуя вилами, он буквально разваливал воз на обе стороны. Рядом с вилами в руках стояла Ольга Николаевна.

В надежде отломить опору для цветка в кустарнике на берегу, Аня направилась к реке. С момента своего приезда она ежедневно видела гладь воды только зеркальной. Сейчас река шипела, шумела и пенилась. Порывы ветра срывали гребни с огромных волн, превращая их в тысячи мелких пузырьков, и прозрачными бусинками рассыпали эти капли. На западе весь горизонт был затянут сине-фиолетовыми грозовыми тучами. Доносившиеся приглушенные раскаты грома становились всё более громкими. Попрятались птицы, и казалось, окружающая природа с испугом ждёт надвигающуюся стихию.

Соседский рыжий кот, которого Аня несколько раз видела на мостике, сидел на тропе, у спуска к воде, и внимательно смотрел на волны. И если разбушевавшаяся река завораживала взор девушки, нервное подёргивание пушистого хвоста котом говорило о его беспокойстве. Аня подошла и взяла кота на руки. Так она простояла до момента, когда невдалеке раздался сильный раскат грома. Кот соскочил из её рук и помчался к дому.

Вспомнив о том, что соседи убирают сено, Аня поспешила к ним. С минуту она наблюдала за тем, как Андрей подаёт в приемное окно чердака-сеновала огромные охапки высушенной травы. Он был раздет по пояс. Каждый раз, напрягаясь под тяжестью, Аня видела, как работают отдельные группы мышц. Его тело с накачанной мускулатурой и довольно тонкой для такой комплекции талией заслуживало внимания.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Пожалуй, нет - не сбиваясь с набранного ритма, последовал его ответ.

Раскаты грома становились всё сильнее. Ветр неистовствовал, он, словно злился на себя за предоставленный в течение трёх недель покой всему живому.

- Бери вилы, залезай на чердак и помогай маме откидывать сено подальше от приемного окна.

- Как мне попасть на чердак?

- Через двор, там есть лаз.

Во время разговора он всё так же размеренно продолжал работать, не останавливаясь ни на минуту.

По лестнице Аня поднялась на чердак. В пространстве, ограниченном скатами кровли, была неимоверная концентрация запаха свежего лугового сена. Ольга Николаевна заметила девушку с вилами в руках.

- Ко мне близко не подходи. Сено, которое я бросаю, ты вилами откидывай дальше, к стене.

Было жарко и душно, но сбавить темп означало позволить Ольге Николаевне отсечь себя от притока свежего воздуха. Поэтому Аня с ещё большим рвением принялась откидывать рыхлую и рассыпающуюся высушенную траву. Громовые раскаты, раздававшиеся над крышей, взрывались с оглушительным треском. Они были столь сильны, что сотрясались стены дома. На чердаке стало совсем темно. Среди нескончаемого шуршания Аня вдруг ощутила наступившую на улице тишину. Прошло несколько минут, и первые капли дождя громко застучали по крыше.

- Сколько сена осталось на земле? - спросила у сына Ольга Николаевна.

- Примерно две копны средней величины.

- Накрой их пленкой. Завтра, будет солнце, я досушу это сено, тогда и уберем.

Ольга Николаевна прикрыла одну створку приемного окна, и, вытирая пот со лба, подошла к девушке.

- Спасибо, Анечка тебе за помощь. Нам не хватило буквально десяти минут, чтобы убрать всё. Но это - не беда. Отдыхай.

В это время в люке показалась голова Андрея.

- С какой стати молодая и здоровая девушка будет отлынивать от работы? Спускайся, мама, и отдохни, а мы поработаем.

- Для неё, Андрюша, эта работа непривычна. Видишь, как она устала.

- Неужели ты устала больше, чем пожилая женщина, - обратился он к Ане. - Коль выбрала деревню, привыкай ко всем её тяготам.

- Но ей это совсем не нужно.

- Ещё как нужно. Ты даже представить не можешь, мама, как она сегодня вечером будет уважать себя за этот подвиг.

Взяв от матери вилы, он начал набивать сеном самый дальний угол чердака, Аня ему помогала. Дождь продолжал шуметь. Вскоре эпицентр грозовых раскатов, миновав деревню, сместился к лесу и теперь там угрожающе ухал и с треском рассыпался между деревьями.

Когда с сеном было закончено, они сели у распахнутой настежь створки. Закинув руки за голову, Аня легла на спину. У неё устала спина, горели натертые вилами ладони.

Андрей видел, как в такт дыханию поднимается и опускается грудь девушки. Рука невольно потянулась, чтобы погладить её, но тут она повернула к нему своё лицо.

- Ты тоже устал?

- Я просто поразмял свои мышцы немного. Теперь я устрою себе здесь, на сеновале, лежбище.

- Будешь ночевать здесь?

- Да. В зависимости от того, какая бывает осень, я иногда покидаю сеновал только в начале ноября.

- Теперь мне понятно, почему ты такой большой и здоровый: пищу тебе готовят из натуральных продуктов, пьёшь парное молоко, дышишь целебными фитонцидами, купаешься вволю.

Дождь перестал лить, снова засияло солнце и запели птицы. Аня встала и подошла к распахнутой створке окна. Стройный силуэт девушки вырисовывался на фоне голубого неба. Мысли, одна нелепее другой, крутились в голове Андрея. Сейчас кривая судьбы загнала его в угол, а куда она выведет - одному Богу было известно. Что бы там знатоки человеческих душ не говорили, а в жизни в большинстве случаев всё бывает продиктовано случаем. Сейчас было ясно одно: каждая встреча с этой девушкой снимала небольшой кусочек коросты с его души, и по мере того, как она очищалась, он прозревал. 

Наступил момент, когда он увидел рядом с собой не просто беззащитную девочку, а вызывающе-красивую девушку, уже прочно обосновавшуюся в его сердце и мыслях. Всё труднее становилось сдерживать себя. Вот и сейчас только благодаря тому, что на чердаке был полумрак, Аня не заметила его состояния. Его чувство можно было назвать любовью с первого взгляда. Он, как никто другой, понимал, спасением от одиночества может быть только любовь.

- Пора покидать твою берлогу. Слышишь, как опять запели птицы.

Андрей спустился с сеновала первым, Аня спускалась вслед за ним. Со ступени лестницы он снял её, и какое-то время не опускал на землю. Она с интересом посмотрела на него, пытаясь что-то понять, и улыбнулась.

Воздух, насыщенный грозовым озоном, опьянял. Постояв немного на дороге, Аня не спеша, направилась своим излюбленным маршрутом к барской усадьбе.

Дойдя до канавы, дорога делала крутой поворот и сворачивала к лесу. За канавой начиналась территория бывшего барского имения. Скорее всего, эта глубокая канава когда-то служила границей земли, принадлежащей помещику. Но почему лес за деревней все называют “поповкой”?

Понятие барин - поп не укладывалось в сознании Ани. Богатый поп вполне реально мог жить здесь. Но где был его приход? Где была церковь? Неужели мы - люди, не помнящие родства, так и потеряем свою историю. Так же, как сейчас мы не знаем того, кто жил здесь сто лет тому назад, наши потомки не будут ничего знать о нас.

Аня услышала шаги за спиной и обернулась.

- Здравствуй.

- Зачем ты пришел сюда?

- Может, ты мне и дышать запретишь? Почему ты всё время со мной воюешь? Объясни, в чём я виноват перед тобой. Кому нужна эта постоянная война?

- Почему постоянная? Единственный раз, когда ты пришел ко мне домой, я устроила скандал. А вообще я - человек неконфликтный.

- Тогда пойдем, неконфликтный человек, - Серёжа взял её за локоть.

- Я хочу попасть, туда, в усадьбу, но здесь трава высокая и мокрая от дождя.

- Я покажу тебе ещё одну дорогу, там трава примята колёсами.

Они тихонечко шли по грунтовой дороге. Над лесом огромной дугой висела яркая радуга. Высушенная до окаменелости почва за короткий промежуток времени успела впитать в себя почти всю влагу, лишь редкие маленькие лужи сверкали на дороге. Лучи вечернего солнца делали очень длинными их тени.

- Ты что-нибудь знаешь о людях, которые когда-то жили в этом поместье? Историю этого места?

- Знаю и очень много. Я имею прямое отношение именно к этой усадьбе.

- Это уже интереснее. Расскажи.

Они перешли мостик через канаву и по колее, проложенной машинами, направились вглубь территории.

- Пойдём сначала поприветствуем моё дерево, - Аня показала рукой в сторону огромного дуба.

- А мокрая трава тебя не смущает?

- Это дерево нельзя обойти, оно одушевленное, я с ним всегда мысленно разговариваю.

Огромное дупло зияло внутри многовекового дерева. Тем удивительнее было то, что листья были зелёными. Питательные вещества к ним могла поставлять только кора. В своей верхней части дерево было раздвоено. Устремленные вверх его стволы словно молили небо поддержать их, уберечь от падения. Обняв дерево руками, Аня лицом прижалась к стволу.

- Серёжа, прижмись к дереву, и ты почувствуешь, как оно дрожит.

- Слабый ветерок шевелит крону, ствол сгнил, вот кора и дрожит от напряжения.

- Нет в тебе фантазии, мог бы придумать более красивую историю.

- Придумывать можно байки, историю надо хранить. Тебя интересует история? Тогда слушай. Во времена Екатерины Великой здесь жил некий дворянин по фамилии Байков. В Крымскую компанию его сын привёз с войны необычный трофей. Тем трофеем была турчанка необыкновенной красоты. Какое-то время жили под одной крышей молодой офицер с женой, его родители и красавица-турчанка. В то бурное военными событиями время офицер дома бывал редко. Но случилась беда, и его домой доставили искалеченным, почти инвалидом. Ухаживать за собой наш герой позволял только турчанке. Он медленно поправлялся, но все-таки настал момент, когда, вновь оседлав коня, он ушёл служить отечеству.

А через некоторое время родители молодого барина выдали турчанку замуж за вдового лесничего, человека не первой молодости, белобрысого, со следами оспин на лице. Но до этого мусульманку заставили принять христианство, так она из Зейнаб превратилась в Зинаиду. Во время венчания невеста потеряла сознание и две недели была на грани между жизнью и смертью. Спустя шесть месяцев после свадьбы в семье лесничего родился мальчик, смуглый, черноволосый, лицом похожий на мать…

- Пойдем дальше путешествовать по усадьбе, - неожиданно предложил Серёжа.

- Зачем? Здесь так хорошо. Рассказывай.

- Ты замерзла. Посмотри на свою кожу, она тебя выдает.

- Я не хочу уходить отсюда.

Сережа прижал девушку к своей груди и обнял за плечи. Аня не сопротивлялась, так действительно было теплее.

- Может мне удастся тебя чуть-чуть согреть.

- Рассказывай дальше. Очень интересно.

- Пожалуй ты - единственный человек, который так подробно будет знать эту историю.

- Разве остальные её не знают?

- Знают, но без подробностей. Моя бабушка считала своим долгом во всех подробностях донести эту историю до следующего поколения, и рассказала её мне, а я буду обязан рассказать её своим внукам.

Когда в очередной раз молодой барин вернулся домой и узнал о случившемся, для установления истины он направился к лесничему. Выслушав холопа и Зейнаб, он забрал своего сына и привёл в свой дом, жене приказал собрать свои вещи и немедленно отправиться в вечное путешествие за границу. Сам занялся оформлением документов своего отцовства, а окружающим наказал отныне считать мальчика своим господином. Но законы того времени были не столь гуманны к человеку. Ответ служебных ведомств не удовлетворил его, и он направил новое прошение. Пока молодой офицер был дома, прислуживать себе он позволял только Зейнаб. Но военный человек должен служить отечеству, и офицер уехал вновь.

Через восемь месяцев в семье лесничего родился еще один черноволосый шустренький мальчик. По документам отцом его считался крепостной, хотя ни для кого не было секретом то, что истинным отцом ребенка является барин.

- Начинает темнеть, чтобы видеть колею дороги, пора возвращаться домой. По дороге я тебе расскажу эту историю до конца.

Но Ане не хотелось уходить. Ей было так уютно в объятиях этого красивого молодого человека.

- Чего ты испугался? Темноты или меня?

- Если я воевал в Афгане, неужели после этого мне страшна темнота.

Он повернул девушку лицом к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась, но губы её не ответили на поцелуй.

- Рассказывай дальше. Безумно интересно.

- Через три месяца после рождения у Зейнаб второго ребёнка в барский дом пришло сообщение о том, что барин погиб и похоронен он в чужой земле.

Теперь старые господа, противившиеся усыновлению ребёнка турчанки, сами возобновили процедуру, некогда начатую их сыном. Они готовы были пылинки сдувать с новоявленного маленького барчука. Но кто, кроме матери, мог лучше ухаживать за ребенком. Именно поэтому Зейнаб в приказном порядке была приведена в барский дом. Она не противилась этому, и весь жар своей нерастраченной любви отдавала сыновьям. Ей суждено было в полной мере испытать, что значит одиночество сердца.

В деревне началась эпидемия чёрной оспы. И, несмотря на то, что вход посторонних в поместье был ограничен, барчук заболел и умер. Теперь Зейнаб не нужна была в поместье, и она вернулась к мужу. Младший сын Зейнаб выжил.

По мере того, как подрастал этот мальчик, старые господа находили все больше сходства между ним и их погибшим сыном. И настал момент, когда в дом лесничего пришел управляющий, забрал ребёнка, а Зейнаб приказали следовать за ним. На одной из исповедей в церкви священнослужитель получил признание женщины в том, что отцом ребенка являлся погибший барин, хотя это признание ничего в её жизни не меняло. Все знали, что оба ребенка были плотью и кровью погибшего барина.

Вновь был возобновлён процесс по признанию отцовства их погибшего сына-героя, но уже в отношении младшего сына Зейнаб. И было получено монаршее повеление: за заслуги перед отечеством удовлетворить посмертно просьбу сына. А настоятель церкви, от него тоже очень многое зависело, получил в подарок кусок барского леса, ныне называемого Поповкой.

Никто теперь уже не сможет рассказать, что послужило причиной смерти старых господ. Их смерть наступила одновременно. Следствие зашло в тупик. В интересах Зейнаб было скорейшее завершение дела по изменению отцовства её ребенка, и, следовательно, в смерти господ она была заинтересована меньше всех. Их смерть ставила крест на всей затее по усыновлению. В непреднамеренном убийстве была обвинена кухарка, подавшая накануне на стол господам жареные грибы.

А поскольку турчанку барыня не считала членом семьи, за господский стол её никогда не сажали. Питалась Зейнаб из общего котла с обслуживающими дом людьми, поэтому погибли господа, а прислуга выжила.

Как и в любой системе, запущенный маховик бывает трудно остановить. Вероятно именно поэтому, вопреки всему, по прошествии времени пришло “великое государево повеление”. Отныне наследником Байковых становился младший сын Зейнаб.

После похорон господ Зейнаб взяла в дом своего законного мужа, но жили он в “людской”. Это были два опустошённо - одиноких сердца. Каждый переживал одиночество по-своему. Объединяло их одно - общность судьбы, в этой жизни оба оказались живым товаром, не имевшим права на уважение, чувства и желания. В совместной жизни их никому уличить не удалось. Несмотря на раздельную жизнь, турчанка требовала от мужа, чтобы тот принимал участие в воспитании сына, словно чувствовала, что скоро умрет.

Зейнаб похоронили, когда мальчику исполнилось пять лет. Поскольку опекуны не спешили явиться в усадьбу, лесничий вернулся в свой дом, забрав с собой мальчика.

Было уже совершенно темно. В деревне включили уличное освещение, а в зарослях глухо заухал филин.

- Что было дальше?

- Это - уже другая история, расскажу как-нибудь в другой раз.

- Печальная история.

- А я потерял голову, - почти шепотом произнес Серёжа и с неистовством стал целовать девушку.

- Ты с ума сошел!

- Но это действительно так. Да, я хочу тебя. Но не в качестве любовницы ты мне нужна, я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

- Выслушай и ты меня. Я хочу только одного - тихо-тихо просуществовать в этой деревне положенные два года и так же тихо уехать отсюда.

(продолжение следует)