(продолжение)

Глава 2

Глеб через полгода после знакомства с Ракель вылетел к ней на гастроли на остров Малибу. Только два часа они побыли вместе. Ракель играла в фильме цирковую акробатку и решила выполнить трюк сама, не прибегая к помощи каскадера. Лопнул страховочный трос, и, упав с высоты, она сломала позвоночник. До больницы её не довезли. Пред самыми съемками, как будто предчувствуя беду, она составила завещание, где всю недвижимость: квартиру в Акапулько и виллу завещала Глебу.

Юристы разъяснили, что после продажи домов и вычета всех налогов на его банковском счёте останется около двух миллионов долларов, в переводе с мексиканских песо. Бедный Глеб слушал и не слышал. Два года после этого он активно искал смерти. Но, видимо, тот, кто за костлявой бегает, ей не нужен. Глеб разбивался на машине в гонках на выживание, и врачи еле собрали его по частям. Стал заниматься экстремальными видами спорта, откровенно презирая вероятность гибели.

Прошло пять лет. Празднование дня рождения Андрея подходило к концу, и Глеб, попрощавшись с Алёной и остальными гостями, собрался в Москву. Надвигалась гроза, и друзья уговаривали переждать непогоду. При мощных порывах ветра ветви деревьев скрипели и изгибались, а пыльные вихри слепили глаза. Небо стало чернее земли, лохматые тучи катились по нему, и, казалось, угрожали миру всемирным потопом. Привыкший глядеть в глаза опасности, Глеб и на этот раз не собирался нарушать ритуала: стихия так стихия, отчего силами не потягаться. Завёл машину и напоследок помахал рукой приятелям. Андрей и Игорь переглянулись, но как удержать этого сорви-голову, никто из них не знал.

- Вот чёрт окаянный, - в сердцах выругался Андрей.

- Поеду-ка я с ним, что-то на душе свербит, как бы беды не было. Попрощайся за меня, да извинись перед Алёной за то, что так скоро покинул ваш гостеприимный дом.

Игорь, не теряя драгоценного времени, так как Глеб уже успел подъехать к воротам, бросился наперерез, размахивая руками с просьбой остановиться. Увидев друга в зеркало заднего вида, Глеб притормозил, ожидая, когда тот сядет в машину.

В салоне наступило недолгое молчание, в течение которого было слышно только учащённое дыхание Игоря и хмыканье Глеба.

- Ну, и долго ты собираешься стоять? Учти, я еду с тобой! - не выдержав внимательного взгляда друга, пробубнил Игорь.

Автомобиль мягко тронулся с места и через открытые ворота выкатился на проезжую часть улицы. Миновав котеджный посёлок, Глеб прибавил газу, притормозив только возле пропускного пункта на выезде, да и то потому, что замешкался охранник, вовремя не поднявший шлагбаум.

- Эх, Глеб, и что за глупая мысль тебя посетила? Выехать в такую погоду! Перед нами был выбор между тёплой постелью и бурей, между бутылочкой коньяка и ветром, между приятной компанией и дождём. А он вот-вот начнётся. А главное, - продолжал Игорь, - хоть бы на свидание торопился, или тебя в твоей пустой квартире ожидало бы какое-нибудь очаровательное создание с обольстительной улыбкой и бесконечной любовью во взгляде. Тогда бы не только я, но и все твои друзья смогли бы тебя понять и оправдать столь безрассудный поступок: мчаться сломя голову в загазованный город. Право, чем больше я раздумываю, тем больше прихожу к выводу, что мы с тобой поступили как круглые дураки. Вот объясни мне, неразумному, какого лешего тебе не сиделось в тепле возле камина? А я, как последний идиот, помчался с тобой. Что со мной не так? Почему я так устроен? Во всём тебе уступаю, да... и не только тебе...

- Неужели? Так уж и во всём? - улыбнулся Глеб.

- А как это, по-твоему, называется? Ты идёшь впереди, как поводырь, а я, как слепой, за тобой сзади. Потому что не знаю - не ведаю, чем вся эта поездка закончится.

- А теперь ты на что жалуешься? На то, что сам, по своей воле, прыгнул ко мне в машину? - спросил Глеб слегка ироническим тоном. - Давай-ка держись покрепче, а ещё лучше пристегни ремень безопасности. Да не кисни ты, приободрись немного.

Ливень бил в лобовое стекло, накрывая дорогу сплошной пеленой, и бурным потоком скатывался в придорожные канавы. Вообще, когда глаза не имеют возможности видеть и оценивать опасность, она вырастает выше всякой меры, и воображение скачками переносит нас за границы реального.

Наперекор стихии Глеб прибавил газу, стрелка спидометра поползла вверх и достигла отметки 160, а ему и этого показалось мало, он до упора вдавил педаль газа и рассмеялся.

- Смейся, коли тебе так весело. Ты ведь всех нас уже несколько лет стараешься убедить, что заключил договор со смертью, а она согласилась дать тебе отсрочку на неопределённый срок, вот ты ничего и не боишься. А я, между прочим, с этой старушкой никогда не виделся и не имел счастья, или несчастья, как выразиться даже не знаю, взять с неё слово, что после такой езды останусь в живых, мне она ничего такого не обещала. Ну, чего ржёшь?

- Скажи, друг мой, Игорь, почему бы и не посмеяться над судьбой? - ответил Глеб, но скорость всё же сбросил до ста. - Разве не смешно, хотя бы вот это: ты - взрослый мужик, плачешься на непогоду, на быструю езду, словно напуганная девчонка, которая забыла зонтик и боится вымокнуть. Нам это не грозит: крыша над головой имеется, а если тебя озноб донимает, могу печку включить.

- Да не надо. Я же не против быстрой езды, но в пределах разумного. А ещё я Андрею обещал, что до дома мы доедем живыми и здоровыми. Хотелось бы и без экстрима, и не превышая допустимой правилами скорости. Ты погляди, что за окном делается, ни черта не видно, а ты несёшься как угорелый!

- Ладно, давай без экстрима, тогда споём что ли, всё лучше, чем жаловаться на погоду, - и Глеб принялся напевать громким вибрирующим голосом известную песню Ларисы Долиной: "Главней всего погода в доме, а всё другое - ерунда"...

Будто в отместку, что к погоде относятся с таким пренебрежением, сверкнула яркая молния, озарив всё вокруг ослепительным сиянием.

Застигнутый врасплох и ослепленный вспышкой, Игорь вздрогнул, вжался в сиденье и закрыл глаза. Глеб же, напротив, поднял голову и спокойно встретился с ней взглядом; через несколько секунд всё вокруг вновь погрузилось во тьму. За молнией ударил гром чудовищной силы, словно выпалили из тысячи пушек одновременно, и раскаты, казалось, докатывались до самого горизонта.

- Глеб, прекращай играть жизнью и своей, и моей. Кажется, лучше будет остановиться. По законам физики молния всегда бьёт в движущуюся цель, и мы сейчас становимся прекрасной мишенью.

- Ты прав только частично: да, у нас металлический корпус, но, шины резиновые, так что они играют роль изолятора.

И вместо того, чтобы остановиться, как предложил Игорь, расхохотался и вновь прибавил скорость, только струи воды разлетались из-под колёс летящей на огромной скорости машины.

Новый удар грома, ещё ужасней, чем первый, разразился прямо над их головами. И чем сильнее грохотал гром, тем громче пел Глеб.

Игорь не был трусом, но сейчас испытывал то особенное беспокойство перед лицом разнузданных сил природы, которого не избегают даже самые храбрые люди.

А у Глеба в глазах сверкала дикая радость, казалось, он весь сиял от предвкушения борьбы со стихией, бросал ей вызов и от этого был счастлив, смеялся и пел. Внезапно его песня оборвалась, и он серьёзно посмотрел на друга:

- Можешь считать меня сумасшедшим, - словно в каком-то вдохновении проговорил он, - но я не мог остаться, не хотел пропустить такой прекрасный небесный спектакль, будто специально для меня организованный кем-то там наверху. Мне жаль тебя Игорёк, ты не понимаешь, какой восторг испытываешь, когда несёшься на всех парах по скользкой извилистой трассе, прыгая со скалы на парашюте, без всякой страховки преодолевая горы. Вот это жизнь - чистый адреналин!

- Нет, Глеб, ты не сумасшедший, но психиатру показаться тебе не вредно. Я так считаю, потому что я-то - не камикадзе.

- Ничего то ты не понял! У меня весь день нервы были на пределе, готов был в любую секунду взорваться, а теперь посмотри на меня, сразу вылечился и готов весь мир обнять, кричать "ура" в честь ветра, дождя, грома и молнии. Да никакой психиатр так не поможет как эта буря. Поражаюсь я тебе, неужели ты не чувствуешь, как гроза гармонирует со всем окружающим, создавая поистине праздник вокруг себя. Можно подумать, что ты старик, и для тебя важно, чтоб вокруг была тишь, гладь, да Божья благодать. Моё сердце, слава Богу, ещё не мертво до такой степени, оно подвижно и с каждым ударом грома бьётся всё сильнее, разгоняя кровь по жилам, и я чувствую прилив сил, бодрости, молодости, и представь себе, страсти. Не бойся, я с тобой, и уверяю, ничего с нами не случиться. Я тебе обещаю. Да и на свадьбе твоей погулять хочется.

- Если бы я тебе не верил или не доверял, меня бы с тобой сейчас рядом не было. Я всё понимаю, но эти мощные разряды, которые беспрестанно грохочут и изрыгают пламя, как разъярённый Змей Горыныч, меня слегка напрягают. Если честно, с детства грозу не переношу. В третьем классе меня родители летом отправили на сенокос с соседями. Когда мы туда только приехали, началась гроза и тётю Веру молнией убило прямо на моих глазах, я тогда так перетрусил, что не помню, как до правления колхоза с приятелем добежали, чтобы скорую вызвать. Понять тогда не мог, почему врачи её спасти не могли. А кого спасать-то было, обуглилась она вся.

- Прости, я не знал. Согласен, правда твоя, кое-где это чудовище убивает, кое-где разрушает, но, в общем и целом, придаёт рост и силу всему живущему на нашей грешной планете. Видно, пришла такая минута, когда мне хочется пофилософствовать, так что наберись терпенья, друг, и выслушай.

- Я весь внимание.

- Каждый человек должен в определённый период своей жизни пройти через зло, чтобы породить добро, приблизиться к смерти, чтобы произвести жизнь и прийти после этого к благим результатам.

- Ты убил в себе философа. Эй, полегче! - последнее восклицание вырвалось у Игоря непроизвольно, вследствие быстрого рывка железного монстра от края дороги на середину.

- Дерево!

- Что дерево? - не понял Игорь, - они повсюду, с обеих сторон дороги.

- Одно из них рухнуло и лежало прямо на нашем пути, - спокойно прокомментировал Глеб свой внезапный, но вынужденный вираж.

- Я не заметил.

- В этом и состоит разница между гонщиком и автолюбителем. На трассе ещё и не такие препятствия встречаются, и ничего, преодолеваем.

Небо вновь раскололось на две половины, лезвие огненного меча проскочило от края до края горизонта, ярко осветив всю местность.

На противоположной стороне дороги молодым людям предстало странное видение. Глеб резко затормозил; автомобиль слегка занесло, но он умело справился с управлением и остановился.

На обочине стояла совсем молоденькая девушка с длинными распущенными волосами, с которых водопадом стекала вода. Короткий кожаный плащ не защищал голые ноги, обутые в белые кроссовки, от тугих дождевых струй. Она зябко ёжилась от налетавших порывов ветра, одной рукой придерживая распахивающиеся полы плаща, другой - убирая с лица прилипающие пряди волос. Выглядела девушка, как неземное существо, словно спустившийся на землю ангел нечаянно потерял дорогу назад на небеса.

Приятели затаили дыханье, боясь спугнуть увиденное чудо. Но виденье не исчезло, не испарилось, как фантом, а осталось стоять тёмным, поникшим силуэтом.

- Ты видишь то же, что и я? - на всякий случай поинтересовался Глеб, вдруг перестав доверять своим глазам.

- Угу, - прошептал Игорь, кивая головой, на этот раз соглашаясь с другом. - Что она делает на дороге одна, поблизости нет ни одного населённого пункта, да ещё в такую погоду? Глеб?

- Да...

- А ты уверен, что у нас не галлюцинация?

- Массовым только гипноз бывает, а глюки у всех индивидуальные. Мы с тобой видим одно и то же, значит, вывод напрашивается сам собой: она, как и мы, из плоти и крови. Выглядит вполне настоящей. А что она тут делает, понятия не имею. Спросим?

- Давай.

-Вам куда? Может подвезти? - приоткрыв боковое стекло, поинтересовался Глеб.

Девушка будто ждала приглашения, сорвалась с места, быстро перебежала дорогу, но в метре от машины остановилась в нерешительности, раздумывая, стоит ли рисковать. Люди бывают разные, а здесь двое мужчин в машине.

- Ну же, решайте, промокла вся, так и воспаление лёгких подхватить недолго! - подбадривал девушку Глеб, открыв заднюю дверцу.

- Была - не была! - прошептала она, юркнув на сиденье. Поудобней устроившись, тряхнула головой и окатила мужчин дождевыми брызгами.

- Ой, простите! - виновато пропищала она.

- Ничего, не сахарные, не растаем, - весело откликнулся Глеб, вытирая капельки с лица. - Так Вам куда? Давайте уточним маршрут.

- В город, если можно. Я заплачу! Если Вам не по пути, то до ближайшей остановки, откуда я могла бы уехать.

- По пути, - подал голос молчавший до этого Игорь. - Как зовут Вас, красавица?

- Милена.

- Я Игорь, а это Глеб.

- Очень приятно.

- Чудное имя! И что заставило Вас в такой ливень покинуть дом? - Игорь был в своём репертуаре, так как считал подобное поведение неразумным. В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, не то, что по доброй воле , да под проливной дождь.

- Я..., мне..., - чуть заикаясь, прошептала она. - Мне было страшно, я испугалась..., очень..., испугалась.

Голова девушки опустилась на грудь, и она, прикрыв ладошками лицо, разрыдалась.

Остановив машину, Глеб заглушил мотор и вышел. Постояв немного под дождём и подумав, открыл дверцу со стороны пассажирки и вежливо попросил подвинуться. Девушка вздрогнула и с испугом посмотрела на рослого детину, мощным торсом загородившего проход, отрезав тем самым дорогу к бегству, с неохотой подчинилась, освобождая место рядом с собой.

- Рассказывай! - чуть сдавленным хрипотцой голосом потребовал он.

- Мне стыдно.... Я не могу, понимаете? Просто не могу Вам всё рассказать... Да и зачем Вам чужие проблемы? Своих что ли нет? - вновь заплакала она, размазывая по лицу основательно подмокшую косметику, которая на бледной коже превращалась в причудливые чёрно-синие узоры.

- Ты говори, а потом мы с другом сами решим, стоит ли нам заниматься твоими проблемами, или своими ограничиться. Может статься, твои страхи яйца выеденного не стоят, тем более пролитых тобою слёз, девочка.

- Стоят! - всхлипнула она.

- Тогда, тем более, рассказывай. - Глеб вынул из кармана носовой платок и протянул девушке, она с благодарностью кивнула, принимая белый свёрнутый квадратик, - он чистый, оботрись.

- Спасибо!..

Версию о том, что девушка испугалась грозы, друзья откинули сразу, как не существенную. Нелепо убегать из дома в надежде, что под открытым небом будет не так страшно, как за толстыми стенами с крышей над головой. Значит, причина, заставившая вечерней порой, да ещё в такую непогоду покинуть жилище, куда серьезнее, чем девичьи страхи по поводу бури.

- Брат проиграл меня в карты, - чуть помедлив, прошептала она непослушными губами.

- Как это проиграл? - удивился Игорь. Невозможно было поверить столь чудовищному сообщению.

- Он заядлый игрок? - спросил Глеб напрямую.

- Да. Родители не смогли отучить его от этой привычки. Однажды папа не выдержал, выпорол его, но всё напрасно. Он с 15 лет играет. Вначале по подворотням со шпаной на деньги играл, а когда подрос, в казино проводил времени больше, чем дома.

- Всё равно, не могу взять в толк, как можно проиграть человека. Человека! Это же не деньги, не имущество, движимое или недвижимое! - возмущался Игорь.

- В наше время всё возможно, - с грустью проговорил Глеб. - Сейчас в элитных кругах придумали новую забаву, нервы себе пощекотать, да чтоб адреналин подпрыгнул выше головы: мужья проигрывают не только состояние, но и своих жён. Это, похоже, представляется очень забавным, вместо долга предложить ночь со своей супругой, или вообще отдать на постоянное жительство в чужой дом. Вот только не понятно в какой роли, супруги или женщины для ночных утех. Зато разом решаются две проблемы, и долга нет и жены. Сколько лет твоему брату?

- Двадцать пять, - с нескрываемой ненавистью процедила она сквозь зубы. - Мне 23, в этом году окончила университет по курсу "Экономика и Право". Две недели назад брат, как обычно, проводил время в казино, и Костик - тот ещё катала - до нитки его обобрал, в самом прямом смысле слова без штанов оставил. И ведь знал же, придурок, с кем играть сел, но остановиться не мог. За их столик Чечен подсел, предложил брату его деньгами воспользоваться.

- Вот так сразу и предложил? - засомневался Глеб, не понаслышке знакомый с правилами игры. На своей шкуре испытал как радости побед, так и горечь поражений, чуть не приведшую к гибели Андрея. Но он никогда бы не позволил себе поставить на человека.

- Брат частенько пользовался кредитами, и все были в курсе, что Влад долги всегда вовремя отдавал. Вернее, не сам брат, а мама (у отца просить боялся), которую он ставил перед фактом, а иногда и запугивал тем, что, если он не вернет энную сумму, её чадо просто-напросто убьют. Отец не всё знал или делал вид, что не в курсе проделок сына. Да кто бы его убивать стал, просто лапшу маме на уши вешал. Пару раз бы не заплатили за него, больше бы ему никто в долг и не дал.

- Не скажи!.. Вот здесь твой брат говорил чистую правду, добром для него это не кончилось бы. Так что Чечен?

- Тоже мне, спонсор выискался! Влад и чужие деньги просадил, или его специально по-крупному подставили.

- Скорей всего так и было. А кто такой Чечен? Это кличка или он по национальности чеченец? - поинтересовался Глеб.

- Вот этого я не знаю, никогда его не видела, да и не горю желанием увидеть. Только и Чечен остался с носом, видно, не знал, что брат на полной мели, счёт в банке, на который мама ежемесячно, тайком от папы перечисляла деньги, заблокировали на неопределённый срок.

- Отец обанкротился? Или узнал о маминых несоизмеримых с её запросами тратах?

- Теперь я об этом никогда не узнаю, - горестно вздохнула Милена.

- Что так? Родители по этому поводу объявили словесный бойкот?

- Они погибли...

- Когда это случилось?

- Месяц назад. Машина взорвалась, а там..., там..., - слёзы ручьём катились из прекрасных по-детски наивных глаз девушки.

- Месяц назад, месяц назад, - повторил за девушкой Глеб, пытаясь восстановить в памяти события, связанные с похожим случаем. - Твой отец был директором коммерческого банка "Орбита"?

- Да... Вы его знали?

- Приходилось встречаться. Слышал я про его гибель, тёмная история. Так и не нашли по горячим следам ни исполнителя, ни заказчика. И чем больше времени пройдёт, тем слабее надежда, что их вообще когда-нибудь поймают. Прости девочка, но заказные убийства практически не раскрываются.

- Мне и в милиции так сказали. Но я не теряю надежды.

(продолжение следует)